Очерки. История...
Добавлено: Сб май 09, 2009 1:52 amОчерк. Написан Владимиром Сергеевичем Ильюшином. Лётчиком-испытателем ОКБ Сухого. Заслуги его, можно долго перечислять. Он сын прекрасного авиаконструктора - Сергея Владимировича Ильюшина. Поднял в небо многие самолёты Сухого, начиная с Су-9 по Су-27.
" - Обычный чудесный летний день. По небу ползут редкие " барашки" облаков. Тишина. Слышны только трели жаворонка. Мы с ведущим инженером идём к самолёту. Каждый погружен в свои мысли. Сегодня последний полёт - и программа на этом закончена. Или, как говорит ведущий: " Сегодня ещё один полёт - закрываем программу..."
Он считает, что в авиации не должно быть "последних" полётов.Ну что же, я не против. Пускай ещё один. Сегодня это взлёт со вспаханной полосы в сверхтяжёлом весе, или как у нас говорят "в перегрузочном варианте". Всё готово к полёту. Всё оговорено, просчитано, проанализировано. Всё, что может и даже не может быть.Я ещё и ещё раз мысленно взлетаю. Вспаханную полосу я, знаю почти наизусть. Много полётов с неё уже позади, и не далее как сегодня утром мы ещё раз прошли по ней пешком. Хотели проехать по ней на машине, но наш "газик"завяз, и пришлось его толкать руками. Здорово вспахали. Земля как пух.
"Лев, - говорю я, - значит, всё делаю как договорились. Ты становишься с флажком там, где у меня должна быть контрольная точка. Как раз напротив вот этого кома земли. Видишь, на нём травинка с капельками росы. Если скорость нормальная, я взлетаю, если меньше, выключаю двигатель и останавливаюсь."
Ведущий молча кивает мне головой и легонько хлопает меня по спине.Легонько с его точки зрения. Его имя полностью соответствует его облику.
Я надеваю шлем, и сразу пропадают все земные звуки. Сажусь в кабину и пристёгиваюсь. Наушники наполняются шуршащим эфиром. Запрашиваю запуск и выруливаю.
И вот передо мной моя взлётная пахота. Всё готово. Прошу взлёт. Включаю самописцы, даю максимальные обороты двигателю, включаю форсаж. Разбег начался. Плавные покачивания сменяются убыстряющими толчками.Всё идет нормально. Сбоку мелькнула фигура с флагом. Скорость нормальная. Всё быстрее и быстрее бежит назад земля, но нос самолёта не поднимается. Так оно и должно быть. Нос самолёта поднимется позже чем обычно.
Скорость растёт. Невольно тяну ручку на себя, хотя она и так взята полностью. Нос не поднимается. Я начинаю понимать, что это всё принимает не тот оборот, который мы ожидали. Я даже вижу ошибку в наших рассуждениях. Но назад хода нет. Я уже не успею затормозить если прекращу взлёт, впереди забор с бетонными столбами, а за ним железнодорожная насыпь. Выход один - заставить машину взлететь! Тяну ручку на себя двумя руками. Зачем? Это не я, инстинкт. Всё, что можно было пока сделать, я уже сделал. Машина должна оторваться, я уверен в этом! Но когда?! Забор стремительно несётся на меня, каждую секунду он приближается ко мне на сто метров. А самолёт не хочет поднимать нос. Он как катер на волне: то облегчённо рвётся вперёд, то зарывается передней "ногой" в пахоту. Забор всё ближе и ближе. Чувствую как всё легче и легче толчки. Скорость уже давно выше скорости отрыва, но с опущенным носом самолёт не оторвется. Забор растёт на глазах. Он почти рядом. Медленно, а потом всё быстрее отрывается нос - и тут же отрыв... Замираю, съёживаюсь, жду удара колёсами о забор. Боковым зрением замечаю, как он проскакивает по до мной. Значит пронесло! Левая рука отпускает ручку и привычно тянется к приборной доске. Я что-то должен сделать. Ах - да! Выключить самописцы. Надо ещё записать посадку, поэтому надо экономить ленту.
Набираю тысячу метров. Здесь можно расслабиться и всё обдумать. Сердце стучит как отбойный молоток, дышу как рыба вытащенная на берег. За эти не многие секунды, я устал так, будто на мне целый день возили в гору воду. Болят все мускулы, руки, ноги, шея и даже скулы. Растягиваю круг над аэродромом, надо успокоиться. Делаю круг, затем второй. Волнение улеглось, чувствую себя бодро.
Захожу на посадку. Сажусь идеально, самолёт очень мягко бежит по пашне и останавливается. Настроение великолепное. Левая рука привычно тянется к приборной доске, чтобы выключить самописцы. Но они выключены. Эх, я же забыл их включить перед посадкой! Выключаю двигатель, расстёгиваю ремни. Механик помогает мне вылезти из кабины.
" А где же Лев?"
Механик показывает на поле. Лёва всё там же. Только сейчас он сидит на земле, обхватив голову руками. Снимаю шлем и направляюсь к нему.
Хорошо же ходить по земле в такой обычный, чудесный летний день.
Ничего на земле не изменилось. Ведь прошло всего минут десять. Всё так слышны трели жаворонков. Только те росинка скатилась, наверное её стряхнуло звуком моего двигателя.
" - Лёвушка, а я забыл на посадке включить приборы."
Он поднимает голову. Волосы у него мокрые, как будто его облили водой.
" - Э! - восклицает он и машет рукой. - Лучше помоги мне, старик подняться, ноги что-то меня не держат..."
Материал взят из буклета " П. О. Существу", выпущенного в 2007 году, и посвященного восьмидесятилетию В.С. Ильюшину.
" - Обычный чудесный летний день. По небу ползут редкие " барашки" облаков. Тишина. Слышны только трели жаворонка. Мы с ведущим инженером идём к самолёту. Каждый погружен в свои мысли. Сегодня последний полёт - и программа на этом закончена. Или, как говорит ведущий: " Сегодня ещё один полёт - закрываем программу..."
Он считает, что в авиации не должно быть "последних" полётов.Ну что же, я не против. Пускай ещё один. Сегодня это взлёт со вспаханной полосы в сверхтяжёлом весе, или как у нас говорят "в перегрузочном варианте". Всё готово к полёту. Всё оговорено, просчитано, проанализировано. Всё, что может и даже не может быть.Я ещё и ещё раз мысленно взлетаю. Вспаханную полосу я, знаю почти наизусть. Много полётов с неё уже позади, и не далее как сегодня утром мы ещё раз прошли по ней пешком. Хотели проехать по ней на машине, но наш "газик"завяз, и пришлось его толкать руками. Здорово вспахали. Земля как пух.
"Лев, - говорю я, - значит, всё делаю как договорились. Ты становишься с флажком там, где у меня должна быть контрольная точка. Как раз напротив вот этого кома земли. Видишь, на нём травинка с капельками росы. Если скорость нормальная, я взлетаю, если меньше, выключаю двигатель и останавливаюсь."
Ведущий молча кивает мне головой и легонько хлопает меня по спине.Легонько с его точки зрения. Его имя полностью соответствует его облику.
Я надеваю шлем, и сразу пропадают все земные звуки. Сажусь в кабину и пристёгиваюсь. Наушники наполняются шуршащим эфиром. Запрашиваю запуск и выруливаю.
И вот передо мной моя взлётная пахота. Всё готово. Прошу взлёт. Включаю самописцы, даю максимальные обороты двигателю, включаю форсаж. Разбег начался. Плавные покачивания сменяются убыстряющими толчками.Всё идет нормально. Сбоку мелькнула фигура с флагом. Скорость нормальная. Всё быстрее и быстрее бежит назад земля, но нос самолёта не поднимается. Так оно и должно быть. Нос самолёта поднимется позже чем обычно.
Скорость растёт. Невольно тяну ручку на себя, хотя она и так взята полностью. Нос не поднимается. Я начинаю понимать, что это всё принимает не тот оборот, который мы ожидали. Я даже вижу ошибку в наших рассуждениях. Но назад хода нет. Я уже не успею затормозить если прекращу взлёт, впереди забор с бетонными столбами, а за ним железнодорожная насыпь. Выход один - заставить машину взлететь! Тяну ручку на себя двумя руками. Зачем? Это не я, инстинкт. Всё, что можно было пока сделать, я уже сделал. Машина должна оторваться, я уверен в этом! Но когда?! Забор стремительно несётся на меня, каждую секунду он приближается ко мне на сто метров. А самолёт не хочет поднимать нос. Он как катер на волне: то облегчённо рвётся вперёд, то зарывается передней "ногой" в пахоту. Забор всё ближе и ближе. Чувствую как всё легче и легче толчки. Скорость уже давно выше скорости отрыва, но с опущенным носом самолёт не оторвется. Забор растёт на глазах. Он почти рядом. Медленно, а потом всё быстрее отрывается нос - и тут же отрыв... Замираю, съёживаюсь, жду удара колёсами о забор. Боковым зрением замечаю, как он проскакивает по до мной. Значит пронесло! Левая рука отпускает ручку и привычно тянется к приборной доске. Я что-то должен сделать. Ах - да! Выключить самописцы. Надо ещё записать посадку, поэтому надо экономить ленту.
Набираю тысячу метров. Здесь можно расслабиться и всё обдумать. Сердце стучит как отбойный молоток, дышу как рыба вытащенная на берег. За эти не многие секунды, я устал так, будто на мне целый день возили в гору воду. Болят все мускулы, руки, ноги, шея и даже скулы. Растягиваю круг над аэродромом, надо успокоиться. Делаю круг, затем второй. Волнение улеглось, чувствую себя бодро.
Захожу на посадку. Сажусь идеально, самолёт очень мягко бежит по пашне и останавливается. Настроение великолепное. Левая рука привычно тянется к приборной доске, чтобы выключить самописцы. Но они выключены. Эх, я же забыл их включить перед посадкой! Выключаю двигатель, расстёгиваю ремни. Механик помогает мне вылезти из кабины.
" А где же Лев?"
Механик показывает на поле. Лёва всё там же. Только сейчас он сидит на земле, обхватив голову руками. Снимаю шлем и направляюсь к нему.
Хорошо же ходить по земле в такой обычный, чудесный летний день.
Ничего на земле не изменилось. Ведь прошло всего минут десять. Всё так слышны трели жаворонков. Только те росинка скатилась, наверное её стряхнуло звуком моего двигателя.
" - Лёвушка, а я забыл на посадке включить приборы."
Он поднимает голову. Волосы у него мокрые, как будто его облили водой.
" - Э! - восклицает он и машет рукой. - Лучше помоги мне, старик подняться, ноги что-то меня не держат..."
Материал взят из буклета " П. О. Существу", выпущенного в 2007 году, и посвященного восьмидесятилетию В.С. Ильюшину.
А очерки конечно выкладывайте!